Однако человек может от стадии графомании перейти почти в профессионалы мысли и текста, когда он сумеет отнестись к себе критично, прочитать своё как бы со стороны. Теперь кроме себя он открывает еще и окружающий мир, в особенности – людей, то есть тех, кому он, собственно, и направлял свои измышления. Графоман такого не может, он считает, что все его творения – гениальны. Освободившись от данного заблуждения, пишущий человек может всерьез двинуться вперед. 

Затем автор может даже превратиться в философа, осмыслить окружающий мир, отречься от диалога с кем попало и превратиться в угрюмого индивидуала, способного создавать гениальные вещи… 

Книга Любови Ивашиной, так щедро и любовно записанная Аленой Огневой, есть (условно говоря) ницшеанская попытка прорезать мир собственным взглядом. И уже это привлекает: текст напоминает, что от ученика до гуру два шага, а от гуру до божества – еще полтора))) 

Не берусь даже анализировать тексты-записи, собранные в книге, ибо они, естественно, интересны, иначе их не было бы нужды читать. Они индивидуальны и независимы, они точно также услышаны откуда-то, как и сотворены прямо из тишины… Они чьи-то и не чьи вообще. Разборка с внешним миром, видимо, у автора еще не закончена. «Самоопределение вплоть до полного отделения» - эта странная формула из Конституции СССР (не к ночи будут помянуты), изложенная в связи с территориальными возможностями союзных республик-субъектов, в данной книге становится формулой автора и его свободной субъективности. 

Книги-поговорки, книги-цитаты, книги-указания – это вообще-то жанр, в том числе и литературный. В нем много от фрагментарности восприятия, от мгновенного прозрения. Но одновременно – мало. Особенно в понимании связанного и общего смысла, в отличие от осознания мгновенных истин. Иногда это напоминает дамский дневник теоретически влюбленной девушки (не важно в кого и безо всякой плотскости), причем, девушки уже взрослой и пожившей, но которая открывает без партнера чувственный и образный мир, а потом как бы невзначай цепляет мыслью и душой еще и мир духовный. Но девушки имеют свойство быстро превращаться в женщин, затем – в терпеливых или сварливых жен, в свекровей или тещ, а затем в удивительных старух, жадно ворчащих на мир или метко ранящих окружающих – как иронично-въедливая Марпл из Агаты Кристи. Простые истины могли бы стать подсказкой для следователя из уст такой проницательной старухи, однако до старухи тут еще далеко… Мир для автора еще открыт, его познание продолжается… И книга есть подтверждение любопытного будущего, которое наступит вскоре, а потом (оказывается) наступит опять, и опять, и опять… 

Оказывается жизнь длиннее, чем притча или буддийская сутра… Она бесконечнее, чем итог или определение. Она вечнее, чем желание увековечить. 

Мне читать было любопытно, иногда даже интересно… И за это я благодарен автору. Особенно за мысли, которые созвучны состоянию сегодняшнего дня потребителю вроде меня… Так пересекаются мгновения бытия и человек из просто читателя становится летчиком, который временно следует тем же курсом, что и автор, хотя в итоге небесные пути всегда ведут в разные стороны. 

Автор еще не выговорился, еще размышляет над формулировками, запас доброй душевной молодости – еще налицо. Это придает энергии тексту, в противном случае он стал бы чересчур назидательным. 

Не знаю скольким людям данная книга добавит счастья или разочарования, но некоторым она может стать подсказкой для избегания опасных поворотов, что делает её (книгу) важным справочником движения по линии судьбы. 

Так и назовем её: путеводитель по линям судьбы, основанный на простых истинах, которые автор изрекает так, будто разбрасывает семечки на московском бульваре… Воробьишки клюют, и слава Богу. Им же надо кормиться, а тут целый амбар! 

 14.05.2012 

Переделкино